Неточные совпадения
Усталый, с холодом в душе, я
вернулся в комнату и стал
на колени в своей кровати, чтобы сказать обычные молитвы. Говорил я их неохотно, машинально и наскоро… В
середине одной из молитв в усталом мозгу отчетливо, ясно, точно кто шепнул в ухо, стала совершенно посторонняя фраза: «бог…» Кончалась она обычным детским ругательством, каким обыкновенно мы обменивались с братом, когда бывали чем-нибудь недовольны. Я вздрогнул от страха. Очевидно, я теперь пропащий мальчишка. Обругал бога…
Друзья замерли
на месте. Я вскоре
вернулся, и мы вышли
на улицу. Ливень лил стеной. Мы брели по тротуарам по колено в воде, а с
середины улиц неслись бурные потоки.
— Да, конечно, можно, — отвечала Анна Михайловна. Проводив Долинского до дверей, она
вернулась и стала у окна. Через минуту
на улице показался Долинский. Он вышел
на середину мостовой, сделал шаг и остановился в раздумье; потом перешагнул еще раз и опять остановился и вынул из кармана платок. Ветер рванул у него из рук этот платок и покатил его по улице. Долинский как бы не заметил этого и тихо побрел далее. Анна Михайловна еще часа два ходила по своей комнате и говорила себе...
Стаканыч пожал его холодную, негнущуюся большую руку и,
вернувшись на свою кровать, сел за прерванный пасьянс. И до самого обеда оба старика не произнесли больше ни слова, и в комнате стояла такая, по-осеннему ясная, задумчивая и грустная тишина, что обманутые ею мыши, которых пропасть водилось в старом доме, много раз пугливо и нагло выбегали из своего подполья
на середину комнаты и, блестя черными глазенками, суетливо подбирали рассыпанные вокруг стола хлебные крошки.
И граф
вернулся в залу и так же, как и прежде, весело танцовал экосес с хорошенькой вдовушкой и от всей души хохотал, глядя
на па, которые выделывали господа, вышедшие с ним из кабинета, и залился звонким хохотом
на всю залу, когда исправник поскользнулся и во весь рост шлепнулся по
середине танцующих.
Вечером первого дня Пасхи действительный статский советник Навагин,
вернувшись с визитов, взял в передней лист,
на котором расписывались визитеры, и вместе с ним пошел к себе в кабинет. Разоблачившись и выпив зельтерской, он уселся поудобней
на кушетке и стал читать подписи
на листе. Когда его взгляд достиг до
середины длинного ряда подписей, он вздрогнул, удивленно фыркнул и, изобразив
на лице своем крайнее изумление, щелкнул пальцами.
Как сомнамбулка, которую разбудили в
середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и,
вернувшись в свою избу, рыдая упала
на свою постель.